Новгородцы и псковичи

Где бы ни путешествовал человек, всюду его тянет в родные края; где бы ни смотрел на звезды, в городе детства они кажутся ярче; что бы ни познал нового, все соотносится в пристальной памяти с пережитыми формами, звуками, красками.

В среде Петербурга, создаваемой архитектурой особняков, дворцов, пост-средневековых церквей, глаз псковича, воспитанный на выразительной простоте, ищет укромных расстояний между домами, незамысловатых фасадов, искренне уходящих в небо куполов. Память отмечает знаки своего города, чтобы почувствовать узнавание.

Принято считать Новгород старшим братом Пскова – и он этого заслуживает. Интеллектуально собранный, умудренный Софией, крепко стоящий на ногах торговец, он добродушно открыт всякому путешественнику, не позволяя никому фамильярности. Псков с уважением прислушивается к откровенным речам опытного родственника, особенно поначалу, когда не знает еще ничего, кроме деревянного Троицкого собора.

В 1136 году в Псков приходит новгородская строительная артель. Схожие ландшафт и погода позволяют мастерам свободно распоряжаться отточенным умением строить церкви. Панорама Пскова напоминает новгородскую: кремль и главная святыня в центре (София – Троица), напротив через реку собор (Никольский –Иоановский), на том же берегу слева у впадения речки Донца или Мирожи – монастырь (Антониев – Мирожский), со стороны кремля другой, обособленный от мира толстыми стенами Юрьевский или Снетогорский монастырь.

Будто телосложение, черты лица передались сыновьям, и, рожденные не близнецами в разных местах, один напоминает другого. Импульс, заложенный в Начале, жизненный опыт оставляют больше различий, чем сходства. Однако до самой старости (лицо человека вырезают морщины, городской ландшафт обрубают стекло и бетон) остаются у братьев отцовские сверлящие глубокие глаза, а города сохраняют сосредоточенные объемы, лапидарные главы и первородный декор первых каменных церквей XII века.

Новгородские летописи не похожи на псковские – это отражает различие жизни в обоих городах. Летописи Новгорода пестрят сообщениями о частых и ожесточенных кончанских столкновениях, в Пскове же чувство постоянной опасности способствует сближению социальных групп. Характерны интонации псковских летописей при рассказе о бедствиях, при которых псковичи могли рассчитывать только на свои, не всегда достаточные, силы и на благосклонность, заступничество небесных покровителей в ответ на смирение и кроткие молитвы.

Новгородцы привыкли быть всегда на виду, в центре событий. Желание доминировать выразилось в вертикализме архитектуры. Строгая сосредоточенность и уверенность Георгиевского и Антониевского соборов как нельзя лучше характеризуют крепкого новгородца, с вздернутым носом и собранными к уголкам губами на точеном лице. Новгородец осознает свою значимость и ясно очерчивает личное пространство, как отгородил огромную территорию будущего города в XI-XIII веках. Жизненная позиция его обоснована и едина, как камешек-церковь Спаса на Нередице.

Псковской культуре чужды горделивый масштаб, мощная уверенность, властность. Выращенные в камерной, неподавляющей среде, псковичи неторопливы и вдумчивы. Сталкиваясь каждый день с ремесленными стенами небольших храмов, они привыкли к эстетике простоты, скромности, искренности, проявляющейся и в их натурах. Только в час, когда действительно потребуются их ум, сила и мастерство, они отложат мелкую работу и со всей горячностью примутся за Дело.

Ирина ШЕВЕЛЕВА, псковитянка.