Кто поднял знамя Победы над Рейхстагом?

Героическая история и пропагандистский миф

Многие точки над “i” в истории Великой Отечественной уже расставлены. Но белые пятна то и дело дают о себе знать. Они волнуют фронтовиков, не дают покоя военным историкам. Одно из них – Знамя Победы. Действительно ли было все так, как написано в школьных учебниках?

Следует считать грузина, русского и украинца…

…30 апреля, сломав сопротивление четырех батальонов фольксштурма и отборной группы СС (900 человек), преодолев железобетонные надолбы, залитые водой противотанковые рвы и проволочные заграждения, части 171-й стрелковой дивизии полковника Негоды и 150-й стрелковой дивизии генерал-майора Шатилова (79-й корпус 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта) почти одновременно ворвались в Рейхстаг. Вскоре на колоннах, на лестницах и балконах, на первом и втором этажах Рейхстага появились красные знамена — от полковых и дивизионных до самодельных.

Через несколько часов в штаб корпуса поступили первые донесения о “водружении Знамени Победы”. Правда, в донесениях — ни слова о куполе Рейхстага. Время водружения — от 13.45 до 14.25. На южной части Рейхстага Красное знамя водрузили командиры батальонов капитан Неустроев и майор Давыдов, докладывал в 18.00 30 апреля начальник штаба 150-й стрелковой дивизии полковник Дьячков.

Жуков, обобщив многочисленные и довольно противоречивые данные, доложил Сталину, что “части 3-й ударной армии заняли главное здание Рейхстага и в 14.25 30 апреля подняли на нем советский флаг”.

Время и дата получили “официальное” утверждение. Через два дня берлинский гарнизон капитулировал, До окончательной победы оставалось совсем немного. В суматохе и в предчувствии скорого праздника было не до учета знамен. Но примерно через месяц о них опять вспомнили. Дело в том, что Главное политическое управление РККА учредило специальную форму красного знамени и его официальный статус. Именно такое знамя, по мнению главпуровцев, могло считаться символом Победы и должно было участвовать в Параде Победы.

Рассказывает начальник политотдела 3-й ударной армии полковник (в последующем генерал-лейтенант) Федор Лисицын:

Еще до начала Берлинской операции мы узнали, что некоторые наши соседи распорядились изготовить по одному красному знамени для водружения над Рейхстагом – высшим органом государственной власти фашистской Германии. Я предложил изготовить не одно, а девять знамен – по числу стрелковых дивизий нашей армии. Военный совет одобрил предложение. Я вызвал начальника армейского Дома Красной Армии Г. Голикова: нам выпала высокая честь сшить будущие знамена Победы. Каким материалом располагаем? Решили обойтись без излишеств: шить из обыкновенного кумача, но со строгим соблюдением размеров и формы Государственного флага страны… Женщины взяли ножницы, иголки с нитками, шили и кроили. Слез не скрывали. Пожалуй, в этот момент многие из нас поняли, как близок конец этой бесчеловечной войны. Художник В. Бунтов рисовал в верхнем левом углу, у древка, серп и молот со звездой. Киномеханик С. Габов мастерил древки (в основном, из карнизов для штор) и крепил к ним полотнища.

Одно из этих знамен (красное полотнище размером 188 на 82 см) под номером пять 22 апреля было вручено 150-й стрелковой дивизии. О таком знамени в первых донесениях ничего не говорилось.

Тем не менее, 1 мая на стеклянном куполе Рейхстага на месте бывшего немецкого флага со свастикой развевалось “нужное” знамя под номером пять. Как оно там появилось?

В начале июня политотдел армии подготовил (за подписью Ф. Лисицына) донесение за номером 0459 на имя начальника политуправления 1 БФ с изложением “последнего решающего удара по немецко-фашистским войскам”. На пяти страницах убористого текста излагалась следующая картина водружения Знамени Победы:

...На рассвете 30 апреля знамя было передано в 756-й стрелковый полк, который наступал на Рейхстаг в первом эшелоне дивизии. А в полку – роте коммуниста старшего сержанта Сьянова из батальона капитана Неустроева. Форсировав Шпрее, воины ворвались в здание МВД (“дом Геббельса”), затем через проломы в стенах и по подземным переходам вышли к Рейхстагу и захватили лестницу главного входа В это время воины 1-й стрелковой роты грузин, беспартийный младший сержант Кантария Мельтон Варламович (Абхазская АССР, г. Ачангери), красноармеец, русский, комсомолец Егоров Михаил Алексеевич (Смоленская обл., Куднянский р-н, Богдановский сельсовет) и заместитель командира батальона по политчасти член ВКП(б), украинец, лейтенант Берест Алексей Прокопьевич (Сумская обл., Ахтырский р-н, Горяйстовский сельсовет) с боем прорвались на купол — самую высокую точку Рейхстага — и в 14.25 водрузили на нем Знамя Победы. В 15 00 капитан Неустроев был назначен комендантом Рейхстага.

Тут же начальник политуправления 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Галаджев направил в Москву лаконичное донесение, где четко указал, что “водруженцами” Знамени следует считать коммуниста, лейтенанта, украинца Береста А. П.; комсомольца, красноармейца, русского Егорова М. А. и беспартийного, младшего сержанта, грузина Кантария М. В. Официальная версия родилась.

Замполитов Жуков не любил

В ноябре 1961 года на закрытом совещании в Институте марксизма-ленинизма бывший член военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант К. Телегин с горечью констатировал, что ситуация, связанная со Знаменем Победы, “приняла уродливый характер”. В чем же дело?

Попробуем разобраться, тем более что некоторые документы и свидетельства позволяют это сделать.

Перед тем, как идти в последнюю атаку на Рейхстаг, солдаты разрывали наволочки немецких перин, оконные шторы и все остальное, сделанное из красной ткани. Кому досталось с метр и больше, кому — с носовой платок. С этими “флажками и флагами” они и устремились к Рейхстагу. Солдаты разных полков и даже дивизий ставили свои флажки всюду — в окнах, на колоннах, в центре зала. Соответственно оформлялись и представления на звание Героев за водружение Знамени Победы.

Это было 30 апреля — штурм, бой, кровь и гибель. А через день — наступила тишина: Берлин капитулировал. В Рейхстаг валом повалил народ — артиллеристы, танкисты, связисты, медики, повара... Приходили пешком, приезжали на лошадях и автомашинах... Всем хотелось посмотреть Рейхстаг, расписаться на его стенах. Многие приносили с собой красные флаги и флажки и укрепляли их по всему зданию, многие фотографировались... Приехали корреспонденты и фоторепортеры. Снимки попадали в газеты, и те, кто позировал, требовали потом себе звания Героя.

Целый год понадобился для разбирательства политотделу 3-й ударной армии и политуправлению 1-го Белорусского фронта. Только официально и только в первые майские победные дни к званию Героя Советского Союза за водружение Знамени Победы были представлены более ста человек. Со временем цифра увеличивалась. Лишь 8 мая 1946 года появился Указ Президиума Верховного Совета СССР “О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому и сержантскому составу Вооруженных сил СССР, водрузившему Знамя Победы над Рейхстагом в Берлине” — 1. Капитану Давыдову В. И. 2. Сержанту Егорову М. А. 3. Младшему сержанту Кантария М. В. 4. Капитану Неустроеву С. А. 5. Старшему лейтенанту Самсонову Н. Я.

Лейтенант Алексей Прокофьевич Берест также был представлен к званию Героя. Но вместо Золотой Звезды получил орден Красного Знамени. Вычеркнул из списка лично тов. Жуков – не любил политработников.

Все? Разобрались? Оказывается, нет.

Все же группа Макова

Все дело в том, что когда М. Егоров и М. Кантария, руководимые заместителем командира батальона по политчасти лейтенантом А. Берестом, поднялись на крышу здания Рейхстага, над скульптурной группой “Богиня Победы” они увидели уже развевающееся красное полотнище. Вспоминает Ф. Лисицын: “С самого начала боев за Рейхстаг с воинами штурмовиков капитана С. Неустроева бок о бок сражалась группа капитана В. Макова, которая тоже имела задание водрузить корпусной флаг над зданием фашистского парламента. Эта группа, куда входили разведчики и добровольцы 136-й артбригады старшие сержанты К. Загитов, А. Лисименко, сержанты М. Минин и А. Бобров поздно вечером 30 апреля пробились на крышу Рейхстага и установили там красный флаг в одной из пробоин скульптуры”. В официальном донесении от 3 июня Лисицын группу капитана Макова не упомянул даже вскользь. Может быть, потому, что ее состав был уж очень “однороден”, и никак не вписывался в идеологические параметры нерушимого блока коммунистов и беспартийных и единства наций и народностей великого Советского Союза.

Чтобы разобраться, как получилось, что подвиг отважных воинов оказался в тени, вернемся к трудным дням конца апреля сорок пятого года, когда после тяжелых уличных боев части 3-й ударной армии вышли к реке Шпрее.

Попытка стрелковых батальонов с ходу захватить Рейхстаг к успеху не привела. Войска начали готовиться к новому штурму. 27 апреля в составе 79-го стрелкового корпуса было сформировано две штурмовые группы по 25 человек каждая. Первая группа под руководством капитана В. Макова из артиллеристов 136-й и 86-й артиллерийских бригад, вторая — под руководством майора Бондаря из других артиллерийских частей. Группа капитана Макова действовала в боевых порядках батальона капитана Неустроева, который с утра 30 апреля начал штурмовать Рейхстаг в направлении парадного входа. Весь день продолжались ожесточенные бои с переменным успехом. Рейхстаг не был взят. Но отдельные бойцы все же проникли на первый этаж и вывесили у разбитых окон несколько красных кумачей. Именно они и стали причиной того, что отдельные руководители поспешили сообщить по команде о взятии Рейхстага и водружении над ним в 14.25 “флага Советского Союза”. Через пару часов о долгожданном событии по радио была оповещена вся страна, сообщение было передано и за рубеж.

Фактически же по приказу командира 79-го стрелкового корпуса, артподготовка решающего штурма была начата лишь в 21 час 30 минут, а сам штурм начался в 22 часа по местному времени под покровом темноты. Первые советские подразделения ворвались в Рейхстаг только в 23 часа 30 апреля.

После того, как батальон Неустроева двинулся к парадному входу, четверка из группы капитана Макова, не дожидаясь основных сил, сразу же бросилась вперед по крутым лестницам к куполу Рейхстага. Прокладывая путь гранатами и автоматными очередями, она достигла цели – на фоне огненного зарева была заметна скульптурная композиция “Богини Победы”. На ней, несмотря на беспрерывный огонь советских войск, сержант Минин водрузил Красное Знамя. На полотнище он написал фамилии своих товарищей. Затем капитан Маков в сопровождении Боброва спустился вниз и немедленно доложил по рации командиру корпуса генералу Переверткину о том, что в 22 часа 40 минут его группа первой водрузила Красное Знамя над Рейхстагом.

Командование 136-й артиллерийской бригады 1 мая 1945 года представило к высшей правительственной награде — присвоению звания Героя Советского Союза — капитана В. Н. Макова, старших сержантов Г. К. Загитова, А. Ф. Лисименко, А. П. Боброва, сержанта М. П. Минина. Последовательно 2, 3 и 6 мая командир 79-го стрелкового корпуса, командующий артиллерии 3 УА и командующий 3 УА подтвердили ходатайство о награждении.

И здесь начинается самая некрасивая часть истории. Признать этот факт означало признать преждевременность доклада командования 150-й стрелковой дивизии о взятии Рейхстага. Поэтому подвиг группы капитана Макова предается забвению. И до сих пор правда о тех, кто первыми водрузил Знамя Победы над Рейхстагом, стыдливо умалчивается официальными органами, а их героический подвиг по достоинству не оценен. Все усилия восстановить правду ни к чему не привели. Да оно и понятно. В первые годы после войны, когда у руководства страной и Вооруженными Силами стоял И. В. Сталин, любые попытки сказать действительную правду квалифицировалась как ревизия и осквернение святынь.

Кстати, доказать правду было совсем не трудно, так как сохранились документы, в том числе текст доклада командира 150-й стрелковой дивизии генерала Шатилова командиру 79-го стрелкового корпуса о взятии Рейхстага и водружении Красного Знамени. Он не указывает непосредственных исполнителей этого героического подвига. В итоговом донесении штаба 756-го стрелкового полка от 2 мая отмечены 6 воинов, отличившихся при штурме Рейхстага, — капитан Неустроев, лейтенант Печерский, старшие сержанты Сьянов и Талак, младший сержант Глотов и рядовой Кабулов. Как видим, ни М. Егорова, ни М. Кантария среди отмеченных нет. Хотя, судя по всему, воевали они достойно и не случайно 4 мая 1945 года командованием дивизии были представлены к награждению орденом Красного Знамени. И не их вина, что они оказались вовлечены в спектакль, имевший цель скрыть провинность командования.

Характерно, что свидетельства капитана Неустроева были фактически полностью проигнорированы. Он говорил, что в третьем часу ночи 1 мая в Рейхстаг со стороны триумфального входа привели со знаменем М. Егорова и М. Кантария. Впереди шел лейтенант Берест. “Мною была сделана ошибка, что я допустил идти на крышу с Берестом Егорова и Кантария, они в атаку не ходили, Рейхстаг не брали, а вся слава всего батальона досталась им”.

Сами же Егоров и Кантария, к их чести, понимали всю нелепицу событий. В брошюре “Знамя Победы”, мало известной широкому читателю, они признавали, что знамя № 5 они доставили в Рейхстаг значительно позже других знаменосцев. Но, поскольку это расходилось с официальной версией, на их признание даже не обратили внимания.

В свое время в Институте военной истории МО РФ было проведено исследование архивных документов, относящихся к водружению Знамени Победы. Было установлено, что первой на здание Рейхстага Красное Знамя водрузила группа капитана В. Н. Макова.

Исходя из этого, Институт военной истории МО РФ поддержал ходатайство… о присвоении звания Героя Российской Федерации группе вышеназванных воинов (почти всем – уже посмертно).

Срочно номер пять

А вот еще некоторые малоизвестные страницы той далекой эпопеи. Все они взяты из воспоминаний и переписки реальных участников событий.

“Перед штурмом у меня как командира батальона, – говорил Степан Неустроев, – некоторую тревогу вызывала вторая рота Антонова, недавнего выпускника училища, на войне — без году неделя. Поэтому во главе роты я решил отправить своего замполита лейтенанта Береста, офицера под два метра роста, богатырского сложения и силы. Солдаты уважали замполита не за вдохновенные слова, а за конкретные дела”.

Три атаки на Рейхстаг захлебнулись.

Как рассказывал потом сам Берест, его рота преодолела уже более половины площади, но из-за плотного огня залегла, и он ползком и короткими перебежками вернулся обратно, попросил командование поддержать их артиллерийским огнем и снова двинулся в смертельный путь.

Кто первым ворвался в Рейхстаг? Берест со своей второй ротой и старший сержант Съянов — со своей первой.

Если точнее, первым на ступени Рейхстага вбежал с флагом рядовой Петр Пятницкий. Его ранили, он упал, поднялся, сделал еще несколько шагов к колонне и здесь, на последней ступени Рейхстага,— рухнул. Флаг подхватил и привязал к колонне другой Петр — Щербина, тоже рядовой.

Когда бой завязался в самом Рейхстаге, батальон Неустроева с флангов поддержали батальоны Давыдова и Самсонова.

Как много раз писал в статьях и книгах командир дивизии генерал-майор В. Шатилов, а вслед за ним и многие другие, так что версия эта жила все послевоенные десятилетия,— Егоров и Кантария были в первых рядах атаки. Нет, их не было — ни впереди, ни позади.

Вечером 30 апреля, после боя в Рейхстаге, появился Неустроев. Еще позже, около двенадцати ночи – Зинченко. “Где знамя?” — спросил полковник у комбата. Тот рассказал о погибшем Пятницком, о Щербине, о флаге первой роты в окне. “Я не о том,— резко перебил Зинченко,— где знамя Военного совета под номером пять?”

С. Неустроев вспоминает:

При мне Зинченко позвонил начальнику штаба полка: “Где знамя?”

— “Да, вот здесь, вместе с полковым стоит”.

— “Срочно сюда!”.

Минут через 15 или 20 прибежали со знаменем два солдатика, извините, замухрышки,— маленькие, в телогрейках. Зинченко им: “Наверх, на крышу! Водрузить знамя на самом видном месте. Ушли. Минут через двадцать возвращаются — подавленные, растерянные: “Там темно, у нас нет фонарика… Мы не нашли выход на крышу!”. Зинченко — матом: “Родина ждет! Весь мир ждет! Исторический момент!.. А вы... фонарика нет... выхода не нашли”. Полковник меня обычно Степаном звал, а тут жестко: “Товарищ комбат! Примите все меры к тому, чтобы водрузить знамя немедленно!”.

...К кому обращается комбат? Конечно, к Бересту. Тот берет около десятка автоматчиков Щербины и уходит. Тут же на втором этаже раздались автоматные очереди, разрывы гранат. Завязался бой.

Из воспоминаний Береста: “Из-за артиллерийских обстрелов лестница в отдельных местах была разрушена, мы образовывали живую лестницу”. “Нижним”, как говорят в цирке, был могучий Берест, ему на плечи взбирался один солдат, на него — второй”.

Когда Берест вернулся и доложил, что Знамя Победы установлено на самом видном месте — на бронзовой конной скульптуре на фронтоне главного подъезда, напряжение спало.

С. Неустроев:

Я у Береста спрашиваю: “Не оторвется?” — “Сто лет простоит, мы его, знамя, ремнями к лошади притянули”.— “А солдаты — как?”. Смеется: “Ничего. Я их на крышу за шиворот затащил”. Я только потом, позже, когда увидел, кого представили к герою за водружение, понял, что это были Егоров и Кантария.

На вечное хранение

Водружение Знамени Победы, по Неустроеву, складывается из трех элементов: 1. Ворваться в Рейхстаг. 2. Поднять знамя. 3. Отстоять его. Последнее оказалось едва ли не самым сложным. 1 мая немцы ринулись в контратаку, применили фаустпатроны. Огромный зал Рейхстага, заставленный стеллажами с архивными документами, загорелся. Пожар охватил весь Рейхстаг, люди задыхались, горели заживо. Из подвала Рейхстага выскочили немцы и стали теснить батальон к выходу. Полковник Зинченко, увидев густой черный дым из купола, приказал оставить Рейхстаг и после пожара атаковать заново. Первая же группа солдат, выскочивших из Рейхстага, была скошена ураганным огнем фашистов из Кроль-оперы. Батальон оказался в “мешке”. С огромным трудом удалось загнать немцев в подвал.

В полдень 1 мая фотокорреспондент “Правды” Виктор Темин с борта самолета сфотографировал Знамя Победы – этот снимок обошел газеты и журналы десятков стран мира. “В связи с очень сложной обстановкой нам, к сожалению, удалось всего только раз пролететь вблизи Рейхстага, где развивался красный флаг. Вот так и появился этот единственный снимок”, – вспоминал потом летчик И. Ветшак.

После первомайского последнего жестокого боя и пожара в Рейхстаге все флаги и флажки были сметены, удержалось единственное — Знамя Победы. Действительно — на сто лет.

9 мая во всех частях состоялись митинги, посвященные безоговорочной капитуляции фашистской Германии. На следующий день войска 3-й армии по приказу командования передислоцировались, свой участок, в том числе и район Рейхстага, они передали 5-й ударной армии. При передаче командир 79-го стрелкового корпуса доложил Военному совету 3-й ударной армии о замене Знамени Победы над Рейхстагом “большим алым стягом”. “Знамя, водруженное 30 апреля, я приказал хранить, — писал генерал-майор Переверткин, — … чтобы делегация 1-го Белорусского фронта, 3 Уд. А и 79 ск могла лично вручить это Знамя в Кремле или в другом месте нашему великому вождю, любимому маршалу Иосифу Виссарионовичу Сталину”.

Во избежание путаницы, на знамени № 5 была сделана замысловатая надпись “150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див. 79 с.к. 3 У.А. I БФ”. Расшифровывается она так: “150-я стрелковая ордена Кутузова II степени Идрицкая дивизия 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта”.

В конце второй декады июня был получен приказ: Знамя Победы, водруженное над Рейхстагом, доставить в Москву с особыми почестями. На берлинском аэродроме собрались Михаил Егоров, Мелитон Кантария, Илья Сьянов, Степан Неустроев и Константин Самсонов. 20 июня после короткого митинга Знамя было вручено старшему сержанту Илье Сьянову. В конце того же дня посланцы 3-й ударной армии прибыли в Москву. После парада Победы на Красной площади Знамя Победы было передано на вечное хранение в Центральный музей Вооруженных Сил СССР.

Где истинное Знамя Победы, которое водрузила на куполе Рейхстага группа Макова, сегодня доподлинно неизвестно.

Валерий ЯРЕМЕНКО,
Полит.ру, 6 мая 2005 г.