Елена Яковлева: «Наследие дано нам не в наказание»

Между экономикой и культурой – госкомитет по охране культурного наследия ставит задачу вернуть к жизни исторические памятники

С 2014 года в Псковской области появился госорган, для которого охрана культурного наследия – не один из, а основной предмет заботы. Возглавила Государственный комитет по охране культурного наследия Елена Яковлева, до назначения – директор ГБУК «Археологический центр Псковской области» и один из самых последовательных общественных защитников археологических и архитектурных памятников. В эксклюзивном интервью «Псковской губернии» Елена Александровна рассказала о возможностях и проблемах в деле государственной охраны культурного наследия.

«Текущие дела вытесняют стратегические замыслы»

Елена Яковлева.

- Елена Александровна, комитет был создан буквально с нуля, и вы – первый его руководитель. Насколько ваши ожидания совпали с тем, что приходится делать?

- Каждый человек, приступая к какой-то важной или серьезной работе, перспективно для себя составляет планы. И, конечно, первоначальные мои планы и намерения отличались от нынешних, прежде всего, в части приоритетов, а во-вторых, по возможностям их реализации. И в-третьих, состоялось знакомство с той реальностью, которая раньше была не видна. Предвидя это, я в свое время зафиксировала: какие были намерения в конце 2013 года, какие появились со вступлением в должность, и что мне кажется сейчас приоритетным. И должна сказать, что текущие дела вытесняют стратегические замыслы, которые, прямо скажем, не очень просто реализовывать на уровне регионального органа исполнительной власти. Я не отказываюсь от своих первоначальных замыслов, но сейчас 90% времени и усилий занимает текущая работа.

- Это что, например?

- Это, прежде всего, реализация региональной и федеральной программ. Здесь есть сложности, связанные с началом действия 44-го федерального закона, который пришел на смену 94-ФЗ. Я не скажу, что с ним проще стало работать: по-прежнему специфика работы с объектами культурного наследия учитывается очень слабо. В то же время, находясь в системе бюджетной дисциплины, понимаешь, что по завершении отчетного этапа подобные оправдания не зачтутся. Программу нужно выполнять, бюджет нужно планово и эффективно осваивать и работы делать качественно и в сроки. В рамках программ идут проектирование, исследования, работы по созданию документов, но основной блок, наиболее важный, – это сами реставрационные работы. И когда конкурсы на такие работы объявляются в середине и даже во второй половине года – это создает очень много проблем.

- Когда охрана памятников была частью функций комитета по культуре Александра Ивановича Голышева, возникало немало конфликтов в этой сфере. Как вы разобрались с таким наследством?

- Мне кажется, что работа по осмыслению и завершению работ, которые были начаты, ещё не завершена. Прошло всего полгода, даже меньше. Ещё не все документы вернулись, что касается, например, согласования каких-то проектов либо работ. Это будет продолжаться. Нужно ещё учитывать, что за то время, пока существовал комитет по культуре, несколько раз изменилось законодательство. И мы встречаемся с ситуацией, когда разрешения были выданы в одном нормативном формате, а сейчас – совсем другой, и госорган другой, то есть несколько поменялись условия. Всё-таки наша задача – не только охранять культурное наследие, но и понимать, что это наследие конкретных людей, и наследие это дано нам не в наказание, а наоборот, для придания нам силы и богатства. Поэтому нужно понимать людей и разумно, организованно и объяснимо выстраивать дальше административную логику.

«Сейчас наступает период, когда перед нами снова встанет охранительная задача»

- Много осталось «хвостов», которые приходится подтягивать?

- Это не столько «хвосты» предыдущего комитета, сколько вообще задачи развития всей отрасли охраны памятников. Лучезарной звездой горит, например, 2018 год, к которому все объекты культурного наследия должны быть включены в единый государственный реестр.

- А сейчас этот реестр существует?

- Он существует, де-факто считаются туда включенными все памятники, которые защищены нормативами советских и уже российских времен. Но необходимо исполнить процедуру, которая предусматривает обеспечение каждого памятника более чем тремя десятками документов, включая границы территории, предмет охраны; паспорт крайне желателен, крайне желательно внесение этого объекта в имущественный реестр Российской Федерации. И много-много чего ещё.

- То есть куча бумажной работы.

- Да, почти пять тысяч памятников на территории Псковской области очень нескоро будут обеспечены таким пакетом. За всем этим стоит работа, стоят деньги, и при этом надо, что называется, выбирать приоритеты.

- Я так представляю, что эта деятельность занимает огромное количество времени, требует огромных средств – только для описания ситуации. А остаются ли средства и силы на спасение рушащихся памятников?

- Да, на это направляются большие силы. Средства в данном случае ограничены, и задача в том как раз, чтобы их добыть. И хотя и СМИ, и общественность отмахиваются от работы, которая занимает огромное количество времени у чиновников, но я считаю, что фиксация состояния памятника, его описание не менее важны, чем проведение реставрационных работ, как раз с учетом особенностей нашей финансовой ситуации. Если мы будем иметь хорошее описание и документированный объект, у нас будут основания для его реставрации и воссоздания. К тому же основными функциями созданного комитета являются контроль, учет и надзор.

В истории охраны памятников были разные периоды. Когда-то приоритет был за консервацией: надо было просто выждать время, сохранить памятники. Потом пришло время, когда появился инвестор и деньги, – и был пик реставрации. Параллельно с этим наиболее дальновидные руководители органов исполнительной власти занимались наращиванием проектного пакета с тем, чтобы проектную документацию направлять потом в федеральные программы. По моему внутреннему ощущению, сейчас наступает период, когда перед нами снова встанет охранительная задача. Нам нужно будет сохранить памятники до экономического подъема, который затронет и активизацию реставрационной деятельности, сохранить для будущего потенциального инвестора в том числе.

- Если федерация щедро нарезает задачи в области охраны памятников, то достаточно ли эти задачи финансово обеспечены и финансово поддерживаются со стороны федерации?

- Есть федеральная программа, и федерация вправе сказать: «Ваша заявочная активность – это и есть ваши потребности». Вот сколько мы можем реально исполнить тем кадровым потенциалом, который есть у нас, и при подготовке заявок и при планировании исполнения, на столько мы и заявляемся. И при этом понимаем, что «под бюджетным крылом» раздувать без конца штат и чиновников, и специалистов в сфере, которая не является производящей, а полностью пока находится в сфере дотаций, тоже мы не можем.

Мы попытались в этом году, кстати, посчитать, что такое «много», что мы, чиновники и специалисты подведомственных учреждений, можем сделать за год. Посмотрим, что получится в конце года: сколько мы должны заключить охранных обязательств, сколько определить предметов охраны, территорий памятников и так далее. Пытаемся минимизировать затраты, честно говоря, буквально заставляем свои подведомственные учреждения сосредоточиться на документальном обеспечении памятников.

«У нас есть всё, но в очень небольшом размере»

- Как сегодня складывается взаимодействие комитета с общественными и прочими структурами?

- Сейчас мне интересна идея даже не частно-государственного партнерства, а общественно-государственного партнерства на некоммерческой основе. Опять же, исходя из ограниченных финансовых возможностей, надо использовать и привлекать весь возможный ресурс. Он в нашем городе небольшой. У нас есть всё, но в очень небольшом размере: есть общественность, есть интернет-сообщества, есть Всероссийское общество охраны памятников. Но, как правило, наша общественность – это те же специалисты, которые занимаются тем же самым на других площадках, так что особенно задействовать-то некого.

- То есть все они уже при деле?

- Да. Люди сами работают как минимум по восемь часов и очень слабо настроены на дополнительную именно системную работу. Вспышки общественного интереса возникают всегда, когда есть какие-то нарушения, разрушения. Системная работа – это другое. Из числа наиболее эффективно действующих сообществ я бы отметила наш ВООПиК и питерскую «Регионавтику», с которой мы постоянно на связи. Это уже почти специалисты, которые все свободное время посвящают изучению наследия и очень оперативно информируют нас о том, что происходит в районах Псковской области, спасибо им.

- Насколько легко вам работать с собственниками памятников – государственными, муниципальными, частными?

- С собственниками памятников мы работаем опосредованно, через имущественные структуры, через тех, кто занимается управлением имуществом. Нужно сказать, что это довольно разнообразная группа: это не только собственники – это пользователи, это арендаторы, это разные абсолютно структуры и разные условия использования памятников. Мы заключаем с ними охранные обязательства. Но нужно знать, что, например, проверить условия соблюдения охранных обязательств на федеральном памятнике мы можем только в очень редких случаях.

- Почему?

- Потому что это полномочия, которые не переданы на места. Наша деятельность определяется полномочиями, которых сейчас уже около шести десятков, и при всем этом многообразии всей полноты возможностей мгновенного влияния на ситуацию у нас нет.

- За кем они тогда остаются, эти полномочия?

- Они остаются за федерацией, за Министерством культуры как федеральным органом. Есть соответствующие департаменты, которые напрямую осуществляют контроль и ряд других функций.

«Болезнь настолько запущена, что не знаешь, что и делать»

Елена Яковлева. Фото: Евгений Клюев

- Расскажите, пожалуйста, какие сегодня «горячие точки» в сфере охраны культурного наследия вы выделяете? Что нужно будет спасать вот прямо сейчас?

- Нет, по объектам я пока не буду рассказывать – это связано, в том числе, и с законом о персональных данных.

- То есть нарушителей нельзя называть поименно?

- В части нарушений я пока не буду конкретно обозначать. Понятно, что это текущая работа, у каждого специалиста в комитете есть график работы на неделю. В этом смысле очень показателен отдел контроля, у которого в неделю несколько контрольных мероприятий, несколько судебных заседаний. Ну а так «горячая точка» – это подготовка в 850-летию Великих Лук.

- Это реставрация великолукской крепости, да?

- Да, да. Тут есть свои особенности и проблемы, крепость нужно поставить на имущественный учет: она должна стать объектом недвижимости в казне Российской Федерации, тогда Министерство культуры рассмотрит вопрос о возможности финансирования работ по реставрации с приспособлением памятника под современное использование. Мы сейчас пытаемся оперативно это мероприятие провести, кроме того, готовим конкурс на региональные средства – вот буквально сейчас он должен начаться – на проектирование.

- Елена Александровна, как известно из практики, для граждан охрана памятников замыкается на несколько известных объектов. Есть несколько постоянных точек притяжения общественного внимания: Дом Батова и Дом Печенко, к примеру. Это знаковые объекты (для Пскова, по крайней мере), которые определенным образом сигнализируют о состоянии сферы охраны памятников в целом. У вас есть какие-то планы на их счет?

- Вы знаете, я, может быть, сейчас позволю себе некоторую слабость - в отношении тех объектов, о которых вы говорите… Как если бы я была врачом и ко мне пришел пациент, у которого болезнь настолько запущена, что не знаешь, что и делать. Так и хочется сказать: проблема сформировалась не сегодня. Но понятно, что решать её нам. И в этой связи мне кажется очень правильным постулат о том, что не органы охраны памятников обеспечивают сохранность и рациональное использование объектов недвижимости, а собственник в лице Росимущества, иных публичных собственников либо частных инвесторов, пользователей, арендаторов. Мы сейчас в рамках межведомственного взаимодействия определяем проблематику, нащупываем пути решения проблем с администрацией города, территориальным управлением Росимущества. У всех есть понимание важности вопросов сохранения и эффективного использования наследия. Будем работать.

«Ясно, что бизнес не бегает по городу и не ищет, в какой бы памятник вложить деньги»

- Честно говоря, не видно, чтобы Росимущество предпринимало какие-то усилия по обеспечению сохранности своей собственности...

- Может быть, это не настолько публичное ведомство, это очень специфичная служба, которая, поверьте, тоже озадачена этими вопросами и пытается их решать. Правда, с разной степенью эффективности это получается, как и у нас. Тем не менее, некоторый прогресс тут наметился, вот по порховской богодельне, например, мы имеем положительное судебное решение в части понуждения собственника принять меры по предотвращению разрушения памятника.

- То есть комитет через суд заставляет Росимущество предпринимать меры?

- Да, государство в лице комитета обязало само себя в лице федеральной службы привести памятник в порядок и предусмотреть средства на предотвращение разрушения. Как правило, в основном это консервация здания.

- Сейчас и у Дома Батова, и у Дома Печенко нет арендаторов, ответственность за них напрямую у Росимущества…

- Ну, я могу говорить только о намерениях, о том, чего хотелось бы. Мы идем тем же путем, что и предшественники, и ничего другого не придумано. Надо искать серьезного инвестора, которому этот объект будет интересен. И мы такие предложения сейчас готовим, совместно с Росимуществом прорабатываем форму таких предложений – и пойдем абсолютно этим очевидным путем: будем с помощью соответствующих служб и организаций формировать список потенциальных инвесторов и делать адресные предложения. Потому что ясно, что бизнес не бегает по городу и не ищет, куда бы вложить деньги.

- Одно время много говорилось о программе льготной аренды памятников под условие реставрации – «рубль за метр», кажется. Как вы думаете, можно реализовать что-то подобное в Пскове?

- Если говорить о Пскове, тут мы, пожалуй, больше всего здесь продвинулись во взаимодействии с администрацией города, потому что есть взаимное желание не перебрасывать друг на друга проблему, а наконец пристроить наших несчастных «пенсионеров» – так я называю эти памятники.

- «Пенсионеры»?

- Да, это старые сооружения, требующие заботы, участия, и они не выживут сами по себе, даже если мы их отреставрируем и оставим. Мне кажется, это не их путь – надо, чтобы там были люди, чем-то полезным и добрым занимались. И вот как раз сейчас первые пять объектов внесены в план приватизации, мы совместно с мэрией разрабатываем условия, максимально откровенно информируем потенциального инвестора о состоянии домов и будем стараться облегчить и упростить процедуру согласований, проектирования и так далее. Конечно, вопрос о цене решать собственнику, но я знаю, что городская администрация настроена, прежде всего, на сохранение этих объектов и готова, учитывая социальную значимость предложенных проектов, идти навстречу.

Кстати, по согласованию с собственниками, Росимуществом и администрацией областного центра, сделаны первые шаги в этом направлении. На нашем официальном сайте (gkn.pskov.ru) в рубрике «Ищем ответственных пользователей объектам культурного наследия» появилась информация об отдельных памятниках, наиболее нуждающихся в участии.

«Формируется определенное мнение, которое отталкивает инвесторов»

- Вот это вечная дилемма: с одной стороны, есть желание извлечь выгоду из имущества, а с другой – есть задача спасения памятников, что, в свою очередь, требует огромных вложений. То есть сложно представить, что человек заплатит много миллионов рублей, чтобы потом ещё много миллионов рублей вложить в реставрацию.

- Здесь есть свои плюсы в том, что памятники, как правило, находятся в центре города, в более привлекательных местах – за территорию тоже нужно платить. Я думаю, что городские предложения будут приемлемы даже для среднего бизнеса.

- Будет ли какой-то дисконт в сравнении с другой недвижимостью?

- Мы думаем о том, чтобы сразу рассматривать, хотя бы на уровне предпроектных предложений, вопрос использования зданий. Что там будет: одно дело – какой-нибудь реабилитационный центр или туристический объект, другое дело – гостиница. Со своей стороны, на сайте мы сейчас начинаем, по согласованию с собственниками, размещать карточки объектов, которые мы предлагаем либо к приобретению, либо к аренде, либо к иным формам использования. Только-только это начинается, потому что собственники разные, у всех свои пожелания.

- Значит, определенной ценовой политики пока не сложилось?

- А её и не будет. Я думаю, что в отношении каждого объекта цена будет очень разной – это зависит от его нынешнего состояния, от местоположения, от инвестора и, конечно, от позиции собственника и результатов независимой оценки.

- Одна из острых проблем, связанных с охраной памятников, заключается в том, что Росимущество в какой-то момент перестало засчитывать стоимость реставрационных работ в счет арендных платежей – несколько инвесторов столкнулись с такой неприятностью…

- Этот вопрос лучше адресовать Росимуществу, правда? Я комментировать не буду. Скажу только, что осознаю актуальность разработки мер поддержки инвесторов, вкладывающих средства в сохранение наследие. В рамках своих возможностей буду стараться «продвигать» эту тему.

Самое плохое, что пока есть некоторые моменты в практике «общения» инвесторов с памятниками, формируется определенное мнение, которое отталкивает инвесторов. Проблема сложная, многогранная, но тем менее движение здесь есть, и некоторые успехи есть по зачёту средств, вложенных в сохранение памятника. Мы под этим понимаем не только памятник архитектуры, но и находящийся под ним земельный участок, культурный слой. И вот здесь некоторые возможности по зачету арендных платежей есть. Но, ещё раз говорю, это полностью в ведении Росимущества. Обнадеживает, что сейчас у нас на уровне руководства территориального управления уважаемого имущественного ведомства складывается понимание необходимости взаимодействия в вопросах сохранения наследия. Надеюсь, что из состояния перебрасывания проблемы, как мяча через сетку, и активной, но не результативной переписки мы перешли к выработке механизмов реальной деятельности.

- Комитет никак не может влиять на арендную политику Росимущества?

- Нет. Но комитет может содействовать активному фандрайзингу, поиску ответственных пользователей, может оказать помощь в оформлении необходимой документации. Вы помните, ещё буквально лет десять-пятнадцать назад как остро воспринимался вопрос о приватизации! Все говорили: «Нет, нельзя отдавать памятники, в наследие должно вкладываться только государство» и т.д. Но сегодня мы видим, что приватизация – это всё-таки путь спасения памятников. Они всё равно потом включаются в общественный социо-культурный, экономический оборот, очень редко, когда кто-то восстановил хоромы, поставил забор и живёт, отгородившись от всего света.

- А не логичнее ли вообще изъять памятники из ведения Росимущества и передать их в собственность региона, например?

- Хороший вопрос. Вопрос, я думаю, уровня президента, не меньше. В 2007 году подобное предложение регионам было сделано, запрашивался список объектов, которые регионы хотели бы оставить за собой, то есть предлагалось обозначить свои интересы в отношении имущественного комплекса под названием «памятники». Насколько я знаю, в Псковской области тогда эти предложения не обсуждались. Совсем недавно мы получили ответ на запрос примерно такого типа в отношении одного из объектов и получили пояснение, что, мол, раньше надо было думать.

- Просто, на мой взгляд, довольно странно, когда собственник в один ряд ставит какое-то бомбоубежище и, например, церковь XV века…

- Как раз у церквей сейчас несколько более счастливая судьба, потому что они почти все передаются в безвозмездное пользование религиозным организациям, всё становится на свои места. Есть специальный раздел госпрограммы, есть ответственные люди, которым это нужно: приход, священники, многочисленные жертвователи. Здесь хороший потенциал, который не дает погибнуть этим памятникам, возвращает их в жизнь. Но есть особая группа объектов, где поселенческая структура просто вымерла. Вот Великопустынский монастырь, например, откуда происходит Елиазаровская икона Спасителя, которая сейчас находится в известном монастыре. Когда-то рядом с Великопустынским монастырем была д. Слобода, а сейчас её нет, там почти никто не живет. Памятник очень интересный, но разрушается, и как подойти к его реставрации, как его сделать нужным и живым, пока не очень ясно. Без участия церкви здесь, конечно, не обойтись.

«Машина административного разбирательства действует в очень короткие сроки»

- Охрана памятников, поскольку гарантируется государством, предполагает наказание за нарушения в этой сфере. Насколько они адекватны? Просто у всех в памяти 30 тысяч штрафа за снос памятника в Изборске, теперь вот ещё пример с Главпочтамптом, где ИП Родионов проделал дыру в стене и непонятно, что ему за это будет…

- Ну, если говорить о Главпочтампте, то это, к сожалению, де-юре пока «не памятник», как говорится. К Родионову мы имели претензии по проведению земляных работ на культурном слое, и он за это административно ответит. Кроме того, нарушено Постановление Псковского областного Собрания депутатов, утвердившее градостроительные регламенты и режимы использования земельных участков в историческом центре, запрещающее изменение внешнего облика объектов недвижимости, в т.ч. устройство в фасадах новых проемов.

У нас сейчас есть возможность фиксировать административные правонарушения – мы протоколируем их и передаем в суд. Нужно сказать, что ни специалисты, ни чиновники, ни даже руководитель органа исполнительной власти, если есть правонарушение и началось административное разбирательство, не в состоянии его остановить. Какие бы там обстоятельства субъективного характера ни открывались, машина административного разбирательства действует в очень короткие сроки: нарушение, протокол, три дня на рассмотрение, передача в суд, и затем суд выносит объективное решение по совокупности представленных материалов. Размеры административных штрафов сейчас очень выросли. Так, для юридических лиц он, имеют размер от 200 тысяч до 5 миллионов рублей, в том числе за применение металлодетекторов без специального разрешения на территории памятников археологии, повторные правонарушения.

- А вот история с домом на ул. Береговой у церкви Петра и Павла: комитет выиграл суд по иску собственника спорного строения. Будете ли вы теперь сами обращаться в суд с тем, чтобы привести ситуацию в исходное состояние?

- Сейчас прошли первые баталии, стало понятно, опираясь на судебное решение, что у нас были обоснованные претензии к возводимой постройке. Теперь мы все-таки взаимодействуем с застройщиком. Отрадно, что с его стороны тоже есть понимание необходимости корректировки первоначального замысла. Эмоциональный запал прошел, и очень надеюсь, что удастся привести постройку в соответствие с требованиями охраняемой территории, на которой этот дом стоит.

- Вплоть до того, что строители разберут лишние этажи?

- Корректировка проекта может предусматривать и изменение габаритов постройки в том числе.

«Это плановая работа и не одного года»

- Елена Александровна, расскажите, какая будет политика комитета в отношении вновь выявленных объектов культурного наследия? Был список из ста с лишним объектов, они нуждались в экспертизе, при Александре Ивановиче экспертиза не состоялась, отчего, собственно, и Главпочтамт теперь «не памятник». Какие ваши планы?

- Сейчас в списке объектов, обладающих признаками объектов культурного наследия и подлежащих экспертизе с целью постановки на госучет, около полутора сотен памятников архитектуры. Хорошо бы провести экспертизу для всех. Значит, при действующем положении в историко-культурной экспертизе вопрос о включении-исключении из реестра решается только с помощью вот этой процедуры. На это нужны средства. Будем проводить экспертизы, будем включать в реестр и на основании этих экспертиз ставить на учет и на охрану. Понятно, что это плановая работа и не одного года.

- Обеспеченная финансово?

- К сожалению, пока очень слабо, но тем не менее будем ее проводить. План по выявлению и постановке на учет формируется сейчас, ранее его не было.

- Вообще не было?

- Как системного плана – нет. Вот эта важная процедура – она называется «выявление памятника» - сейчас имеет нулевые показатели в региональной программе. Создавая этот план, мы создаем обоснование необходимости в отношении каждого объекта. Будем отстаивать свою позицию.

- В истории с Выбутами недооформленные документы едва не стали причиной гибели памятника. Насколько много таких территорий по области, которые нуждаются в подобной документальной работе?

- В действующей региональной госпрограмме до 2020 года предусмотрена разработка 17 проектов зон охраны. В текущем году запланированы работы по двум объектам (ц. Петра и Павла Сироткина монастыря и ц. Ильи Пророка в Выбутах). Также будем разрабатывать проекты границ и режимы использования территорий достопримечательных мест. Важной составляющей работы по госохране является определение границ территорий памятников, в т.ч. археологических. Эти документы разработают наши подведомственные учреждения: если мы три десятка заставим их сделать, они будут большие молодцы… И все равно при общем известном объеме наследия – около пяти тысяч памятников – темпы становятся ясны.

- Грустные темпы.

- Да, но я думаю, что не стоит здесь биться в истерике и впадать в уныние, потому что ещё раз напоминаю: все ли есть документы на памятник, не все – если он числится в учетных списках, он обладает всеми степенями защиты. Когда с таким «недовыявленным» объектом что-то происходит – да, тут проступают все накопленные десятилетиями проблемы. В один день мы все не сделаем. Есть предложения из регионов сформировать реестр по некой упрощенной процедуре. Но я думаю, все-таки надо стремиться к тому, чтобы постепенно обеспечивать каждый памятник всей необходимой документацией.

- Главное, чтобы памятники не рассыпались за это время.

- Да их же никто не снимет с охраны, даже если мы не успеем к 2018 году провести все формальные мероприятия. К тому же процедура выявления у нас продолжается – мы знаем ещё не все памятники на территории Псковской области. Ну и такой черный юмор: если мы будем двигаться такими темпами, то, учитывая, что по закону нужно 42 года, чтобы некий объект стал памятником, за это время новые объекты пополнят наше культурное наследие. Памятники Первой мировой войны уже имеют шансы стать памятниками истории или археологии, поскольку по новому закону памятник археологии – это 100 лет. Кстати, благодаря инициативе Андрея Иванова, исследователя фортификаций последних двух войн, при поддержке Научно-методического и экспертного Совета комитета мы начали работу по постановке на учет этих интересных оборонительных объектов.

- Сегодня вопрос охраны памятников остаётся политическим, или острота снята?

- На мой взгляд, сохранение наследия, простите за высокий слог – это вопрос сохранения исторической памяти, вопрос самосохранения нации, это стратегический приоритетный вопрос, а значит, вопрос политики. При этом всплески общественного внимания к вопросам сохранения памятников в последнее время обусловлены конкретными острыми ситуациями, подчас спекулятивны. Ну и кроме того, в нашей бурной действительности на передний план выходят то одни, то другие приоритеты социального, экономического, международного планов, но это не значит, что наследие остается без внимания...

Очень хочется надеяться, что на текущий момент деятельность в сфере учета, контроля, сохранения наследия в Псковской области вступает в стадию системной, плановой работы. Мы будем делать для этого все возможное.

Беседовала Светлана ПРОКОПЬЕВА