Военный Псков. Часть 1. Родом из города-призрака

Довоенный Псков достоверно сохранился только в памяти его жителей

Предисловие

Карта Пскова, 1928 г.

За несколько лет до 70-летнего юбилея Победы выражение «дети войны» в нашей стране успели «замылить». Дискуссия насчет необходимости социальной поддержки этих людей (точнее, языком бюрократии – «категории граждан») давно переросла в спекуляцию, когда власть пытается еще сильнее затянуть обвивающие ее узы народной любви, а оппозиция – тоже снискать себе популярность на патриотической почве. Пример Псковской области здесь показателен [ 1]: идея законопроекта «О детях войны» исходила от политического меньшинства, но была перехвачена большинством и реализована максимально экономным образом. После долгих обсуждений в итоге приняли поправки в закон «О ветеранах труда Псковской области» и ввели ежемесячные выплаты в 340 рублей при наличии нужного стажа.

При этом как героизация «детей войны» и выпавших на их долю страданий, так и откровенно низкий размер выплат говорят об одном: политики перестают видеть за этой «категорией граждан» живых людей. Происходит ровно то, что называется обезличиванием; пережитые беды и трудности превращаются в фигуру речи, намерение поддержать – в лозунг. Потом, когда рядовой гражданин разберется в популистской сути новой меры поддержки, он решит для себя, что «дети войны» - это придуманная властями фикция, что это обычные люди и в них «нет ничего особенного».

Рядовой гражданин будет одновременно и прав, и неправ. «Дети войны» по областному закону – это те, кто родился в период с 22 июня 1928 г. по 3 сентября 1945 г., то есть наши бабушки и дедушки. И правда, обычные люди, знакомые нам с детства. Но действительно ли в них нет ничего особенного? Подумав, вспомнив их привычки, их рассказы, вы не сможете ответить утвердительно. Это особенное поколение – люди, в детстве пережившие жестокую войну и оккупацию. Это особенный опыт, которому никто не позавидует в здравом уме. Это важно – знать об этом опыте, учитывать его, общаясь со своими старшими родственниками и соседями и принимая решения на уровне хоть реальной, хоть диванной политики.«Псковская губерния» начинает цикл статей в рубрике «ПОКОЛЕНИЕ» - о псковичах, переживших Великую Отечественную войну в детском и подростковом возрасте, и городе, который был уничтожен и восстановлен из пепла [ 2]. Публикации основаны на биографических интервью с жителями Пскова (имена по договоренности с информантами изменены).

Любой взрослый любит навестить город своего детства – обшарпанный двор с родным домом, ту самую скамейку под сильно подросшим деревом или чудом уцелевший среди ремонтов уголок парка. Герои наших публикаций лишены такой радости. Города, где они родились и выросли, больше не существует. Старый Псков был практически полностью разрушен за годы войны и оккупации и достоверно сохранился только в памяти своих, в те годы совсем юных, жителей.

«Основной Псков был как раз в пределах вот этих стен, весь Псков, да», - вспоминает рассказчик, который родился в 1929 году. К началу войны ему было 12 лет; оказавшись в эвакуации, Борис Натанович сохранил воспоминания о городе своего детства, вернуться в который его семье не удалось. После освобождения от фашистов не сохранилось ни дома, ни улицы.

Окольный город сегодня – понятие историческое, а до войны он имел значение действительных городских границ. Довоенный Псков простирался от вокзала до Шпагатной фабрики, от Четырех углов – до Гремячей башни. Далее начинались пригороды – частные дома, как в деревне, с садами и огородами. На улице Конной один из наших рассказчиков 1930 года рождения хорошо запомнил «гряды с огурцами» - Василий Тимофеевич ходил мимо них по дороге в школу: «Когда уже я был побольше, шел – обязательно сорвешь себе несколько огурцов, да».

Такие дома встречаются и сегодня, в том числе в центральном районе Пскова. Разница, пожалуй, в том, что довоенные частные постройки были, как правило, попросторнее, с большими земельными участками. Ирина Александровна рассказывает, как ее отец после войны строил для родителей дом на месте прежнего, сгоревшего, который до сих пор живет в семейных преданиях.

- Тот и высокий был, там коридор был, по оба коридора были залы, детей-то много было раньше, один зал для мальчиков, другой зал для девочек. Еще один зал – приходили студенты. У них был единственный граммофон на всей улице, и они приходили туда в субботу отдыхать, студенты.Кухня была большая, и еще была спальня для родителей, и еще они сдавали внаем, ну, тем же студентам.

- Не получилось такой же большой отстроить?

- Ну так, а как? Ему четырнадцать лет. Он говорит: встал, вот так руку поднял и так и потолок и сделал, на вытянутую руку.

Мы любим разглядывать старые фотографии и открытки с видами старого Пскова. Однако не всегда удается узнать родные места – даже с привязкой к главной городской доминанте, Троицкому собору. Дело в том, что изменились не только фасады домов – изменились трассировки улиц. Центр города после войны был значительно перепланирован, судя по рассказу Бориса Натановича:

«Родился я в 29-м году рядом с собором, Троицким собором Пскова, по улице Милицейской, дом 5. Это улица, которая начиналась от моста и кончалась она сразу за Гельдтовой баней. Это небольшая Милицейская улица, дома были по одной стороне, а дальше были сады. [Она шла] вдоль Псковы с одной стороны, где косогор. Как вот косогор идёт, на котором сейчас стоит Дом профсоюзов – [там была] Единства улица, сейчас она Воровского. Тогда она по-другому называлась, я сейчас не помню. Она была тихая, дворики были, в двориках мы играли. До 41-го года. Жили на этой улице рабочий народ, печники, скорняки, фотографы, портные всех национальностей – и русские, и евреи – всякие там жили. До Гельдта бани. А за Гельдта баней был уже Милицейский островок. Ну это частные так называемые дома. А по косогору были все сады».

Центр старого Пскова был целиком отдан торговле – рынок, где в открытых лавках, а то и прямо с телег продавали свою продукцию крестьяне и ремесленники, обступал со всех сторон Псковский кремль, а кинотеатра «Октябрь» не было и в помине.

«Здесь, где кинотеатр, здесь был конный базар: на лошадях из деревень привозили. Привозили всё: и зерно, и картошку, и все овощи, и фрукты, даже дрова привозили. Да, ведь дровами отапливался город-то. Привезут на базар и потом на этих лошадях по домам вот и развозили.И вот на речках до Ольгинского моста и здесь на Пскове до этого моста через Пскову, на Запсковье всё стояли ладьи с рыбой. Рыбы было – всякой-всякой-всякой! И вот полные ладьи, даже живая, так и билась – бабушка меня водила, так я всё это видела. Лещ, щучка, налим, окуни, судаки, ерши, снеток талабский, которого сейчас в помине нет. Вот, богато жили, всего-всего было на базаре», - вспоминает псковичка Елена Прокофьевна, которая родилась в 1931 году и пережила в Пскове все годы оккупации.

Товары подвозились на рынок на запряженных лошадьми телегах. Сами телеги оставались с краю от рынка – на Колясной площади, ныне не существующей. Она располагалась справа от Советского моста через Пскову, где-то на месте улицы Карла Маркса и автостоянки около ДКП. В «обычные дни», когда конный базар не работал, на Колясной площади дети гоняли в футбол.

Река Пскова, главная задача которой сегодня – украшать город, в довоенные годы имела хозяйственное значение. Рыбацкие лодки входили в устье и причаливали с рыбой у стен Кремля, лесозаготовители пользовались рекой как естественным транспортом – от нижних решеток до Гельдтовой бани на воде все время стояли бревна. Лодки служили не только средством транспорта и орудием рыболовного промысла, но и, помимо прочего, давали приют лицам без определенного места жительства.

«Например, вот моя бабушка говорила – у неё такое было выражение, если человек какой-то лохматый, неопрятный, она говорила: «Ну, что ты такой, как из-под лодки вылез!» И меня это очень заинтересовало, я спрашивала у бабушки: «Бабушка, а почему из-под лодки?» А она: «Потому что здесь лодки». Не было бомжей, то есть не было бомжей по подвалам. Как только начинается весна, стоят лодки, их смолят, и там был рынок возле Кремля, специальный рыбный рынок, у меня фотографии где-то есть. И, значит, видимо, откочёвывали эти бездомные куда-то на зиму по деревням, а к лету сюда приходили, здесь посытнее было. И они ночевали под лодками. Поэтому и «из-под лодки вылез» выражение такое было», - вспоминает рассказчица 1940 года рождения.

В границах Окольного города к 1940 году жило порядка 60 тысяч человек – старый Псков был меньше, но плотнее. Невысокая двухэтажная жилая застройка занимала практически все сегодняшние скверы и парки, включая площадь Ленина и Детский парк. В безымянном маленьком сквере на ближнем Запсковье, сразу за мостом через Пскову, стоял двухэтажный дом, где получила от Шпагатной фабрики комнату мама нашей рассказчицы, родившейся в 1931 году.

«Мы жили на Леона Поземского – был такой двухэтажный домик: низ был каменный, а верх был деревянный. Вот сейчас на этом месте ну вроде скверика такого, несколько там деревьев посажено – это как раз, как переедете мост, на левой стороне напротив храма Косьмы и Демьяна. Там одно время было музыкальное училище, а сейчас открыта эта церковь. В этой церкви меня бабушка крестила», - вспоминает Елена Прокофьевна.

В этой комнате размером 20 метров в какой-то момент собралась семья из шести человек – наша героиня, ее мама и папа, бабушка, дядя и тётя. Можно догадаться, что так же жили и в остальных комнатах квартиры, изначально целиком предназначенной для одной семьи. Двухэтажные дома в центре Пскова когда-то принадлежали зажиточным горожанам, но были национализированы во время революции. «Лишние» комнаты городской совет раздавал нуждающимся – переехавшим в город крестьянам, демобилизованным солдатам и т.д. Бывшие хозяева в ряде случаев продолжали жить там же, но теперь делили дома и землю с десятками новых жильцов. Александра Николаевна, которая родилась в 1937 году и жила в Пскове на улице Верхнебереговой, вспоминает, что у бывших домовладельцев сохранялся особый статус среди соседей.

«Это были двухэтажные дома, там дальше за домами были сады. Они были частные до революции, и, видимо, лишние квартиры сдавали внаем, а когда революция произошла, то хозяев потеснили. Хотя моя мама говорила, что на втором этаже, половину второго этажа занимала хозяйка, которая жила одна. Уже дети у нее выросли. А это комнаты уже городские были. Сад был, мама говорила, большой очень сад, урожай собирали сообща. Там росли яблоки, смородина и малина. Она говорит, собирались, все вместе шли, собирали, а потом по квартирам делили. То, что вот разделяли, – на варенье, причем первое обычно шли и предлагали хозяйке. Говорили: «Вот вы будете варенье, сколько вам всего дать?» Вот моя мама так про довоенное время говорила».

По нынешним меркам довоенный Псков можно назвать большой деревней: везде сады, огороды и дровяное отопление. Тем не менее это был город со всеми атрибутами городской жизни (наши рассказчики вспоминают кино, драмтеатр и танцы с оркестром). Более того, кое в чем довоенный город может дать фору сегодняшнему – в те годы в Пскове ходил трамвай. Маршруты двух трамвайных линий в деталях помнит Борис Натанович:

«Да, в Пскове было две трамвайных линии: одна шла на Запсковье от «Шпагата», она шла через кинотеатр «Октябрь» по, частично, Советской. Был крутой поворот там, где сейчас Главпочтамт, там были хорошие магазины двух-, четырехэтажные. Вот такой делал поворот и по Октябрьскому, по Вокзальной выходил он на вокзал. Вторая линия шла с Четырёх углов на Завеличье сразу, там были частные дома, несколько домов. Один дом был – дом милиции, а с этой стороны, где сейчас «Детский мир», как мы его называем, на этом месте был Дом Красной армии».

Дом Красной армии – до революции: здание Псковской городской Думы – будет разрушен во время войны. Его так и не восстановят. Война уничтожит и трамвайное сообщение. В разрушенном городе в 1944 году не найдется ресурсов, чтобы заново запустить городской электротранспорт. А рельсы, которые пожилые псковичи еще помнят в рабочем состоянии, сослужат городу особенную службу. Но об этом – в следующих главах.

Светлана ПРОКОПЬЕВА

1. См.: А. Алесин. Война против детей войны; В. Фёдоров. Войну выиграли дети // «ПГ», № 16 (688) от 23-29 апреля 2014 г.; С. Прокопьева. Дети войны и ветераны агитации// «ПГ», № 17 (689) от 30 марта - 6 апреля 2014 г.

2. Цикл газетных публикаций основывается на материалах исследования НП «Бюро социальных технологий» «История послевоенного Пскова».