Из клетки

Школьники звереют не по-детски у всех на виду

375 актов насилия в учебных заведениях Берлина – это на 11 больше, чем в позапрошлом году, и на 135 больше, чем десять лет назад. Такую неутешительную статистику полицейского управления германской столицы приводит сайт «Русская Германия». При этом почти в каждом восьмом случае использовалось оружие.

Ученики 11 класса гимназии Альберта Эйнштейна провели опрос среди 1750 учащихся 5 школ и выяснили, что более половины опрошенных 7-10 классов не только являлись свидетелями насилия в школе, но и сами не раз принимали в нем активное участие.

Статистика, к сожалению, обыденная. Почти повсеместно отмечается высокий уровень подростковой преступности, который время от времени то повышается, то падает, но так или иначе всегда остается весьма тревожащим фактом. При этом в качестве основной причины насилия в школах всяк называет свое.

Так, например, французские наблюдатели еще в 2000 году полагали его частью более широкой проблемы социальной изоляции жителей бедных пригородов. Периодически на роль основного демона зла выдвигают наркотики, но что-то протестует против такой постановки вопроса... наверное, тот факт, что насилие не предотвращает даже очень тщательная и качественная профилактика наркомании, и даже в школах, сплошь благополучных в отношении героина и прочей конопли, оно и не думает искореняться.

Совершенно замечательную во всех отношениях версию упоминает, ссылаясь на французских социологов Ш. Бодло и Р. Эстабля, С. Г. Кара-Мурза в своей книге «Опять вопросы вождям»: «Упомянутые социологи объясняют неповиновение учеников и постоянные на Западе приступы насилия в школах, дебоши с разгромом имущества: это стихийная классовая борьба детей, которые видят в школе инструмент подавления их именно как детей эксплуатируемого класса». Здесь несколько неуместно рассуждать о правильности или неправильности такой постановки вопроса, тем более в отрыве от контекста, просто существует и такая точка зрения.

Автор же статьи, опубликованной на сайте «Русская Германия», называет причиной школьного бандитизма «радикальное вторжение» в жизнь детей и подростков телевидения, видео и компьютеров. Описывая реакции школьников, переживших не так давно кровавую драму в Эрфуртской гимназии Гуттенберга, журналист отмечает: «Не случайно первой реакцией многих школьников, оказавшихся в роковую пятницу рядом с убитыми, было: «Мне казалось, что я в кино». Не случайно убийца выбрал для себя наряд нинзя и действовал в полном соответствии с правилами любимой компьютерной игры: открыл дверь – выстрелил – закрыл дверь – пошел дальше...».

Теория о том, что телевизионные сюжеты и компьютерные игры (реже – определенная музыка) способствуют эскалации насилия в среде подростков, не нова. Апеллируя к этой теме, многие призывают отказаться от показа фильмов определенной тематики и запретить выпуск и продажу компьютерных игр, «провоцирующих насилие» среди подростков. Некоторые идут еще дальше и лоббируют запрет отдельных литературных произведений. Не так давно, например, «Yтро» писало о подобных мероприятиях в отношении «Гарри Поттера». Однако в связи с этим призывом возникает пара вопросов, а именно:

1. Как известно, боевики – это фильмы, основной сюжетной линией которых является, по сути, борьба «хорошего» героя с «плохими» антигероями. Герой, как правило, один, хотя нередко ему помогают друзья, а антигероев обычно вагон. При этом герой не всегда совершает «хорошие» поступки и почти всегда физически расправляется со своими врагами – как правило, в борьбе за «правое дело». В связи с этим: правомерно ли запретить фильм «Список Шиндлера» и книгу «Три мушкетера»? Ведь в смысле осуществленного по ходу сюжета насилия ни то, ни другое произведение фактически ничем не отличается от разнообразных голливудских «монстров», а кое-где даже превосходит их.

2. Имеется ли статистика преступников среди любителей компьютерных игр типа «Doom» или «Quake»? Много ли среди осуществляющих насилие в школе тех, кто увлекается этими играми? Если подобная статистика не велась, что дает основание говорить о «пагубном» влиянии компьютеров на малолетние души населения? Наблюдения типа «мой сосед» или «дочка моей подруги» статистикой, разумеется, являться не могут, даже если «сосед» и «дочь подруги» – исключительно среднестатистические подростки. Если статистика есть, насколько серьезно она отличается от аналогичной в группе любителей, к примеру, «Тетриса»?

Ответы на эти вопросы весьма и весьма важны. Прежде всего, они выявляют степень объективности отвечающего. Судите сами: если человек склонен обвинять в преступлениях младшего поколения высокие технологии или средства информации, он таким образом как бы снимает с себя самого ответственность за происходящее. Мол, что я могу поделать, если мой (моего соседа, моих друзей или знакомых – нужное подчеркнуть) ребенок «приклеился» к телевизору (музыкальному центру, компьютеру, «Гарри Поттеру» – ненужное зачеркнуть)! «Его же не оттащишь!» – это очень убедительный «аргумент» для тех, кто ищет оправдание собственным или чужим промахам на поприще воспитания подростков. Ведь с явлением, приобретшим черты массовой тенденции, бороться даже как-то и не обязательно. Во всяком случае, не зазорно проигрывать в этой борьбе.

Не правда ли, это очень напоминает средневековье, когда «сатанинским» считалось чуть ли не каждое новшество даже на уровне быта, а конца времен ждали со дня на день в течение нескольких столетий? Кстати, в ту эпоху насилие среди молодежи процветало не меньше (если не больше), чем сейчас. Да, пожалуй, даже больше. Оно ведь было нормой жизни в прямом смысле этого слова. Детей зачинали, рожали и воспитывали в обстановке непрекращающегося насилия. Оно было их кормилицей и нянькой, и они переносили его в школы, коллежи, монастыри – и делали это абсолютно неосознанно, рефлекторно, тем более что школы, коллежи и монастыри тех времен были меньше всего похожи на храмы гуманизма.

Обратите внимание, я говорю сейчас только о насилии над мальчиками и со стороны мальчиков. О девочках даже не заикаюсь...

Между тем падение нравов молодежи было во все века и времена излюбленной темой всех подряд демагогов. Чтобы не ходить за примерами за тридевять земель, почитайте Экклезиаста. На скольких страницах старик сокрушается о «суете» и априорной порочности молодого поколения? То-то же. А ведь компьютеров и в проекте не было...

Тот факт, что объектом насилия со стороны подростков выступают их сверстники, учащиеся тех же самых школ и даже учителя, объясняется очень просто – легкой доступностью добычи. Во-первых, с этими людьми подросток сталкивается ежедневно. Во-вторых, будучи слабым сам, он ищет жертву заведомо слабее себя, что вообще свойственно всем, кто желает самоутвердиться. А вот с фундаментальными причинами потребности этого самоутверждения вообще и подростковой агрессивности в частности дело обстоит сложнее, и тут надо обращаться не к режиссерам компьютерных игрушек и «кровавых» фильмов, а к психологам, которые имеют скверную привычку называть вещи своими именами и не переваливать ответственность за воспитание молодых людей с родителей на посторонних мужчин и женщин.

Подростковая агрессия никогда не бывает беспричинной. Даже в самый что ни на есть распубертатнейший период юноша или девушка вполне в состоянии мыслить адекватно. И для того, чтобы понять причины их агрессивности, необходимо разобраться с природой агрессивности в целом.

Итак, агрессия есть феномен защитной природы. Только в том случае, если имеет место какая-либо угроза извне (неважно в данном случае, объективна она или субъективна), наблюдается проявление агрессии. Давайте подумаем, как часто современному подростку угрожают извне.

Во-первых, это делают родители, причем почти ежедневно. К сожалению, принципы воспитания молодого поколения (особенно у нас, в России) основаны на том, чтобы как можно тщательнее завуалировать индивидуальность юного человека и сделать его таким, «как все». Примеры: если это мальчик, то он не должен плакать, ныть, жаловаться на жизнь, зато должен быть сильным (как физически, так и духовно), иногда галантным, обязательно – послушным и «воспитанным» (то есть знакомым с правилами хорошего тона).

Но такой «джентльменский набор» не всегда соответствует склонностям подростка. И кроме того, давайте посмотрим, насколько реален в жизни этот набор у взрослого мужчины. Представьте себе сильного, неуязвимого мужика. А теперь догадайтесь с трех раз, будет ли такой экземпляр послушным? Фактически родители требуют от одного и того же сына двух абсолютно не совместимых вещей. Мальчик не может одновременно решать свои проблемы сам и быть при этом послушным. Идем дальше.

Его личности постоянно угрожают сверстники. Ибо они (как, кстати, и он сам) стремятся каким-то образом уравновесить свое представление о мире с чужим мировоззрением. И если мальчик или девочка сильно отличаются от компании сверстников, им грозит стать изгоями этой компании, хотя бы на первом этапе общения. Происходит это оттого, что юные люди еще не умеют адекватно реагировать на непривычное, а это, в свою очередь, является результатом позиции их родителей («Будь таким, как все!»).

Еще одним угрожающим подростку фактором является, как это ни банально, учеба. Объемы прокачивающейся сквозь него информации даже отдаленно не сопоставимы с теми, которые качаются через взрослого. Все дело в том, что база подростка не идет ни в какое сравнение с базой взрослого, и объективно подросток, следовательно, загружен гораздо больше, даже если взрослый решает сложные бухгалтерские задачи, а школьник – задачки из учебника.

Так... кажется, в окружении подростка не осталось больше никого... кроме учителей, которые являются носителем той информации, которую предстоит усвоить школьнику, и, как следствие, проходят в лучшем случае по категории «школа». В лучшем – это если не имеется фактов прямого посягательства на ученика со стороны учителя. А учителя, знаете ли, тоже разные бывают...

Угрозы могут носить как физический, так и эмоциональный характер. Подростка не обязательно пороть каждый день вожжами для того, чтобы он почувствовал себя несчастным и начал защищаться путем нападения. Достаточно просто поставить его в известность о том, что определенные его качества не укладываются в парадигму «всеобщности» и делают его тем самым «асоциальным» типом. «Как тебе не стыдно! – ругает мать своего сына. – Да на тебя с такими лохмами ни одна девочка не посмотрит!» «Лохмы» и «девочка» – это, естественно, обобщение, не более. В каждой семье своя «проблема» подобного рода. Возражения подростка о том, что «девочка сама такая», в расчет либо не принимаются, либо немедленно вызывают подозрения, типа: «А что за девочка? А не рано ли? У тебя с ней что-нибудь было?».

При этом (см. выше) родители продолжают требовать самостоятельности. (Вы вообще видели когда-нибудь самостоятельного человека, который обязан давать кому-нибудь отчет в том, с какими «девочками» и что конкретно у него «было»?) А между тем психика у всех разная. И степень придирчивости мамы и папы тоже разная. То, что один подросток перенесет безболезненно, даже не осознав смысла обращения, для другого станет сущей трагедией, способной отравить полжизни. Гормоны-то сбрасывать со счетов тоже нельзя.

Вывод прост, как безоблачный день: собрать свое серое вещество в кучу и попытаться проанализировать резонность своих требований и требований подростка. Не полюбить те его черты, которые вызывают раздражение, а именно проанализировать, не навязывая ему своего мнения. И уяснить для себя: позиция родителя не бывает абсолютно верной, потому что она верна лишь с точки зрения самого родителя. А с точки зрения ребенка – неверна. И в этом тоже есть своя истина.

Вот такая банальность. Все говорят: «банальность». Лучше бы взяли да сотворили эту самую «банальность». Все полезнее, чем компьютеры ругать...

Ирина ОРЕНИНА, Utro.ru.